|
ИНТЕРВЬЮ
ТЕАТР — предначертание судьбы.
Актер Вадим Кешнер о жизни, о времени, о театре, о себе.
|
— Чем ближе приближался юбилейный день рождения (я назвал его неотвратимым), тем чаще я обращался в детство, в юность.
Передо мной никогда не стояла проблема выбора профессии. Я всегда знал, что буду артистом.
— А откуда была такая уверенность?
— Собственно, я уже с детства был артистом — играл в дворовых спектаклях. Режиссером был мой брат Алексей. Помню наш коронный спектакль — "Пиковую даму", в котором брат играл Графиню, а я Лизу...
Мы жили тогда в Чеховском тупике — так мы называли небольшой переулок неподалеку от Шамовских ворот. Там сейчас фешенебельные дома стоят. Был у нас яблоневый сад с сиренью... Вот там все начиналось.
— Не поверю, что желание ставить спектакли и играть в них могло родиться на пустом месте.
— Дядя у меня был певец, он был учителем Атлантова, пел в Горьком, Ташкенте (во время войны), в Ленинграде. Но мы с ним никогда не общались.
— Может, ходили в театр, и это произвело столь большое впечатление?
— Да, можно сказать, что все свое детство я провел в театре.
— А как вы попали в театр в первый раз?
— Была в нашей компании из Чеховского тупика девочка — Моника, а у нее тетка в театре работала билетершей. Вот однажды всей компанией и пришли.
Нас пропускали в театр бесплатно. Я ходил туда по три раза в неделю, знал все спектакли, которые там шли. (Замечу, это был театр не драматический, а оперный.) А еще слушал оперные спектакли по радио (тогда не было телевизоров) с Козловским, Шумской, Рейзеном, Пироговым, Михайловым. Особенно нравились Козловский с Шумской.
— Есть ли такие фанаты от театра сейчас?
— Наверное, есть. Мне кажется, такое судьбой бывает предначертано. Я так своим студентам в театральном училище говорю. Предопределено — богом, родителями, что они пошли именно в театральное училище, а не в техникум связи. А сколько есть случаев, когда люди приходят в театр, получив другую профессию!
— А был ли у вас в жизни такой день, когда бы вы пожалели, что выбрали профессию актера?
Такого случая не помню. Как у любого нормального человека, творческого, эмоционального человека, тем более, бывало, что какие-то превходящие обстоятельства рождали негативные настроения. Но ни разу не думал: черт бы меня побрал, что стал актером! И сожаления не было. Хотя, повторюсь, огромные переживания бывали.
— По себе знаю, что в преддверии юбилея невольно оцениваешь свою жизнь. Если бы повторить все сначала, что бы вы сделали по-другому?
— Не знаю. По-моему, ничего случайного в жизни не бывает.
А такие порой парадоксы случаются. До тридцати с лишним лет я не любил стихи, и вот однажды, для самообразования, взялся вести кружок художественного слова (где, кстати, наше свою будущую жену) во Дворце культуры химиков, вместе с кружковцами стал заново постигать и классику, и современную поэзию. И настолько втянулся в это дело, что стал страстным любителем поэзии, появилось желание поделиться этой страстью с другими.
Казалось бы, в этом возрасте уже пора больше жить прошлым, чем настоящим, а у меня как раз сегодня по энергетичности самые заметные годы. Я перерываю огромное количество томов, готовясь к поэтическим моноспектаклям, и это доставляет мне на-слаждение. И отдохновение.
Ну, а если говорить о каких-то иных жизненных путях... Я бы мог быть разве что врачом. Но со временем, уверен, все равно стал бы артистом.
— Какие роли вы бы выделили в своем обширном репертуаре?
— Роли, которые мне, по отзывам зрителей, прессы, по своим собственным ощущениям, удавались, всегда были где-то над землей. Моя природа, поэтическая и духовная, если можно так красиво о себе выразиться, - не конкретное: пот, земля и грязь бытовой жизни. Это всегда то, что НАД... Это мой Пушкин из спектакля "Всего тринадцать месяцев", не ходящий, а летающий, это мой Уилл в спектакле "Быть или не быть?"
Спросите, кто определяет в искусстве существо моей натуры — и я вам назову Рахманинова, от которого плачу светлыми слезами, в музыке, Левитана в живописи, Чехов, Пушкин и Цветаева в литературе. Этот круг значительно шире, но основные фигуры я назвал.
— Напомним читателям, что вы всю жизнь проработали на сцене театра имени Качалова.
— Да. И все мои роли казанские театралы видели.
На первом месте для себя по значимости я ставлю роль Александра Адуева. Возможно, потому, что она мне, можно сказать, кровью досталась. Никогда не забуду слова покойной Веры Улик, Верочки, которая после премьеры, поднимая тост, сказала: "Я хочу выпить не за удачу спектакля, не за удачу Вадима. Я хочу выпить за его мужество, ради этой роли он претерпел все, что актер претерпеть не может". Для меня это высочайшая оценка актерского труда.
Никто тебе не поможет: ни профком, ни связи, никакая твоя общественная работа не поспособствует.
Все, что мной сделано в театре, сделано честным путем. Прежде всего я ценю в человеке порядочность. За свою жизнь сам я ни одному человеку в мире не сделал сознательного зла, ни одному коллеге не перекрыл кислород, всегда старался быть вне театральных конфликтов. И это для меня сегодня, в зрелом возрасте, является каким-то утешением. Этому я пытаюсь учить своих учеников в Казанском театральном училище. Вместе с Юноной Каревой мы сделали там уже семь выпусков. И ребята
(не все, конечно, я не идеалист) стараются этому принципу следовать.
Беседовала ЛЮБОВЬ АГЕЕВА.
"Я в Казани с детства".
— Не жалеете Вы, что выбрали эту профессию? Чем она Вас привлекла, наградила, и что Вы приобрели в жизни?
— Чем она меня наградила? Театром! Который я не выбирал, а за меня его выбрал Бог — это точно! Я знал: я буду актером. И когда я закончил 10 классов, я решил поступать в Театральный институт в Ленинграде. Все экзамены сдал и был принят в институт, кстати, вместе с Сережей Юрским (из полутора тысяч абитуриентов было принято 28 человек). А 31 августа волею судеб троих иногородних студентов отбросили... Так не состоялась моя учеба в Ленинградском театральном институте.
Интерес к театру начался с дворовых спектаклей, где мой брат Алексей был режиссером и исполнителем. Потом самодеятельность, затем поступил в студию при театре В.И.Качалова, которую закончил и был принят в труппу театра. Здесь я состоялся как артист. И вот уже 44 года работаю в единственном, родном театре им.Качалова. Я, безусловно, счастлив, если так может сказать актер, потому что стопроцентного успеха не бывает. Дело в том, что судьба мне подарила замечательные роли, которые, — я могу сказать совершенно точно, я своей настырностью добился, обязательностью и неистребимым желанием не только доказать, но и состояться. Я эти труднейшие ступеньки преодолевал... Когда брали в театре пьесу не для меня и я выходил в первый состав, — вот это для меня была самая большая победа, какую может желать актер! Они меня создавали, эти победы.
Мне повезло, я играл очень разные роли. И героев, и Бабу-Ягу! И Иллариона в пьесе Нодара Думбадзе, и острохарактерные и эксцентричные роли. Так что я приобрел? Я приобрел жизнь в театре.
— Как давно Вы начали преподавательскую деятельность и что Вы в ней находите? Не мешает ли она основной работе? Что из этих дел обращает на себя больше внимания и больше любви?
— Педагогическую работу я начал 30 лет назад. Начинал работать с Вадимом Остропольским, прекрасным сотоварищем по гримуборной и по спектаклям. Через несколько лет я стал работать с Юноной Каревой. И вот уже 7 выпусков мы с ней завершили. При первой встрече с первокурсниками мы всех предупреждаем сразу: "Быть артистом научить нельзя. Мы можем вскрыть только природу того, что Богом через родителей заложено. Вот этим мы и будем заниматься". И мы с Ю.И.Каревой пытаемся не только преподавать свой предмет "Мастерство актера", но и расширять кругозор студентов, поднимать духовный, культурный и эмоциональный уровень. Ушли те времена, когда наклеил усы, надел костюм — можно выходить на сцену...
— Какое место в воспитании студентов Вы уделяете нравственности, духовной насыщенности?
— Немного напыщенно, но я все-таки счастлив, когда мне удается прорваться через поэзию, музыку, литературу в сферу духовности. И эти свои ощущения пытаюсь передать студентам. Я вижу, как мой опыт переходит от меня к студентам и наоборот, и это помогает мне и в театре сохранить молодость и азарт.
— Многим, кто Вас давно знает по театру и концертным выступлениями, интересно узнать о Вас что-то новое. Чем насыщена Ваша жизнь, что Вы любите?
— Больше всего я люблю театр, люблю поэзию и классическую музыку. Прекрасно отношусь к оперетте, джазу и рок-н-роллу. Люблю Луи Армстронга, Тину Тернер, Лучано Паваротти, перечислять можно долго. Их личности и таланты восхищают. Ведь что такое артист? Это человек с огромным положительно заряженным биополем, а если это еще и выдающаяся личность — это дорогого стоит.
— Вадим Валентинович, откуда Вы?
— Кешнеры приехали в Казань где-то в конце прошлого века, потому что уже в 1904 году они снабжали горожан первыми кровезаменителями в аптекарском магазине. Я ужасно этим горжусь. Когда меня принимали в студию, Елена Ефимовна Жилина спросила: "Это не ваш ли на Проломной был аптекарский магазин?". Я тогда растерялся, не знал, что ответить, и промямлил: "Да, наш." "Хороший был магазин. Принять.", - так я шучу по этому поводу. Кешнеры из петербургских немцев. У них был там сахарный завод, а также различные фармацевтические производства. В Казани у них было несколько магазинов. Один из них находился на Проломной (Баумана), где сейчас расположен магазин "Скат".
Бабушка моя — Вельгельмина Каролина Тереза Енсен — была из датчан. А ее отец, мой прадед, был академиком ваяния и живописи Санкт-Петербургской Академии наук. Он в 1848 году приехал в Санкт-Петербург отделывать дворцы великих князей. Многие из них благополучно существуют и поныне. Сохранилось в Петергофе и несколько фонтанов, сооруженных по его проектам. У него начинал подмастерьем Опекушин — великий создатель памятника Пушкину в Москве. Давид Енсен заметил талантливого подмастерья, помог выкупить его из крепостных и взял на работу. У нас есть книжка о памятнике Пушкину в Москве, и я страшно радуюсь, читая главы о своем прадеде. Так что корни идут оттуда. Гордиться корнями обязательно нужно, но не кичиться и не ставить это во главу угла. Ведь главное, что ты берешь и что оставляешь людям. Кажется, что я оцениваю себя спокойно и объективно. Тетя моя, Роза Енсен, сестра моей бабушки, пела в Ла Скала, а бабушка моя пела перед Александром III Роза Енсен вышла замуж за Мази из Италии. Уехала в Италию, где родился сын Ренато, так что есть дальние родственники и там.
Вот у меня стоит старый-престарый шкаф, в нем размещены фотографии. На одной из них семья Тихоновых — это мой дедушка Гаврила Федорович и бабушка Степанида Ивановна, рядом мама с сестрой и братом. На другой фотографии Александр Федорович Кешнер и Луиза Давыдовна Кешнер-Енсен это мои дорогие родственники. В этом же шкафу портреты мамы, папы и брата. Для меня мои близкие родственники не умерли, они со мной и помогают мне жить, а я с почтением отношусь ко всем своим корням. В одном из писем Марина Цветаева писала: "Сегодня не имеющий вчера не имеет завтра!" Мое отношение к предкам перекливается с этой мыслью.
Беседовал ИОСИФ ХАПЧИК.
ГОСТЕВАЯ КНИГА
ПОЧТА
|кешнер|
|интервью|
|роли|
|фотографии|
|театр|
|
